что снимали

Снимали о том, что у папы долго-предолго была машина Волга белого цвета. Модель ее год от года менялась согласно достижениям автопрома, но цвет и номерной знак 00-58 оставались прежними. Обязанностью Антона было мыть эти меняющиеся Волги, но поскольку со поручениями он справлялся не особенно хорошо, белой машина бывала редко.

О том, что у Антона с детства существовала дурацкая привычка мять и крутить в руках всё, что в них попадает. Однажды ему выдали рубль и поручили купить арбуз, но пока он добрался до лотка, рубль оказался измят настолько, что разорвался. Осознав, что за рваный рубль арбуза не дадут, он убежал в темный угол и долго там плакал от переживаний и стыда.

С арбузами в семье вообще множество историй, поскольку папа родом из Саратова, откуда до астраханских изобилий рукой подать. Потому это сакральный объект в семье, за новым урожаем в конце лета снаряжалась специальная экспедиция-выезд-приключение.

Следующие истории уже взрослые. Когда Антону было 17 лет, ему выдали комсомольский билет с ошибкой в дате рождения, и получалось, что ему уже 18. Это был удачный проходной документ во всевозможные серьезные места - например, в бар дома киноактера.

Однажды папа вскользь упомянул за ужином, что хорошо бы Антону привезти из-заграницы, где будут гастроли, машину. И начались дни и месяцы трепетного представления, что это может быть за автомобиль. Может быть подержанный, но Форд, или даже Мерседес. Наступил тот самый день, Антон встречал папу на улице, где уже вечерело. И вот издалека показался абрис машины и стало ясно, что этот абрис родной и советский - значит, еще не папа, решил Антон. Но нет, ужас приехал в виде экспортного 41-го Москвича. Отчаянию не было предела, все Мерседесы и Форды испарились обидным облаком.

как снимали

Поскольку все съемки уже закончились, можно точно сказать, что это была самая приключенческая из всех, о чем по ее виду совершенно не скажешь. Дело в том, что у Антона Олеговича совершенно нет времени ни на какой телевизор, о чем он не один и не два раза отвечал продюсерам программы из разных точек мира. В те же два единственные дня апреля, которые он собирался провести в Москве, у него были совсем другие планы, включающие семью и друзей, и напрочь исключающие фотографов, павильоны, интервью, режиссеров, операторов и лошадок с каруселью. Продюсеры сидели с калькуляторами и высчитывали количество необходимых часов, сводя их к минимуму. По всему выходило, что ситуацию спасет только вертолет, который доставит Антона Олеговича с Новой Риги на студию Горького. Когда ему озвучили этот вариант, он долго смеялся, и все-таки сжалился над продюсером со всклокоченными уже нервами. Согласился, правда, только при условии того, что исключат его приезд к фотографу. Вместо этого фотограф сам приедет к нему под Истру, и сделает все очень быстро. Фотограф резко захотел вертолет, но промолчал.

В семь утра около метро Шаболовская стояли три хмурые фигуры из меня, гримера и режиссера, которые ждали машину с продюсером Галей. Пока мы стремительно неслись в Истру, выяснилось, что никакой реквизиторской Волги, и никакого Москвича мне не будет, и вечером ребенка-прототип снимать я буду с условным авто. До места мы от волнения доехали слишком быстро, а принять нас Антон Олегович мог ровно в 11. Два незабываемых часа мы провели в Истре в поисках чая, кофе и завтрака. Истра ни фига не Европа, и завтракают там дома. И тут продюсеру Гале пришла в голову мысль, пока мы ждем, найти в этом городе белую 21-ю Волгу. Галино сознание как-то связало отсутствие цивилизации с путешествиями во времени. Каково же было мое удивление, когда мы действительно обнаружили несколько белых старых Волг без хозяина и одну с хозяином, едущую прямо нам навстречу. Настоящий продюсер, который не струсил придумать вертолет, ни за что не упустит такую близкую добычу. Он откроет окно и заорет на водителя: "Остановитесь у обочины!" А потом развернется и настигнет ошалевшего пенсионера. Но дичь таки сорвалась - ехала забирать с мероприятия важное начальство (да, в Истре нельзя позавтракать в городе, зато и начальство ездит на Волгах).

Пора было ехать в поселок киношников, мы отправились по весенним полям куда-то вдаль от большой дороги. Устав от переживаний, все задремали, но только не продюсер-профессионал. "Смотрите, это Москвич!"- пронеслось над весенними полями. За воротами колхозного правления стоял и сиял отличным состоянием 41-й Москвич, как детский сон. Повернув голову и оглядывая окрестности, я услышала свой собственный крик: "Смотрите, а это Волга!". За трактором в сугробе стояла белая Волга. Ездить она, увы, не могла, но зато еще как могла позировать для нужных мне съемок деталей.

Дальше мы находили водителя Москвича и ехали вместе с ним к Антону Олеговичу, ругались с оператором, знакомились с домашними Антона Олеговича и с ним самим (он появился откуда-то с верхнего балкона в виде голоса: "Ребята, какую рубашку-то надеть?"), наблюдали ошеломляющий вид с террасы, наблюдали знакомство героя с очумевшим водителем Москвича, снимали арбуз на террасе так, чтобы в кадр не лез снег, ловили разочарованный взгляд Антона Олеговича на этот печальный апрельский арбуз из супермаркета, любовались его голубыми донельзя глазами и в целом действительно сделали все очень быстро. Даже без вертолета.

вернуться назад